6/11/2017

Прачытаў адкрыты ліст мітрапаліта Тадэвуша Кандрусевіча Святлане Алексіевіч. Спаткнуўся на адным выказванні.

Мітрапаліт Тадэвуш сцвярджае, што ў Беларусі «гістарычна склаліся добрыя як міжканфесійныя, так і міжрэлігійныя адносіны».

Калі гэта — «гістарычна»? З якога часу? З часоў Рэчы Паспалітай? З царскага часу? Ці з міжваеннага ў Заходняй Беларусі? Дык можна доўга пісаць, як у часы Рэчы Паспалітай нядобра жылося праваслаўным. Як рыма-каталікі бралі за горла ўніятаў (па-цяперашняму — грэка-каталікоў), як іх лацінізавалі. Як абыходзіліся з тымі ж уніятамі за царом, хай раскажа хто іншы. Не вельмі ўтульна пачуваліся за царом і рыма-каталікі. А за «польскім часам» — гэта парадаксальна, але факт — сама горш было беларускім каталікам. Хлопцам-беларусам была зачыненая дарога ў духоўныя семінарыі. Святароў-беларусаў (як, прыкладам, Ільдэфонса Бобіча, ён жа Пётра Просты) змусілі маўчаць. Тых, хто не маўчаў, маглі кінуць і ў турму, як айца Вінцэнта Гадлеўскага, ці запраторыць у Харбін, як айцоў Андрэя Цікоту ці Язэпа Германовіча, выслаць з Вільні ў Слонім — як святара Адама Станкевіча. Ці трэба казаць пасля гэтага, як жылося ў каталіцкай дзяржаве пад хадэкамі, эндэкамі і пілсудчыкамі праваслаўным беларусам? Або баптыстам і пяцідзясятнікам.

Грэх не нагадаць, як у часы Рэчы Паспалітай, за царом і ў міжваеннай Польшчы ставіліся да іўдзеяў. За царом на звярыны антысемітызм хварэлі не толькі праваслаўныя, але і іх каталіцкія браты-хрысціяне. Пра антысемітызм у міжваеннай Польшчы, дзе каталіцызм быў дзяржаўнай рэлігіяй, асабліва пра антысемітызм у час станаўлення Польскай Рэспублікі можна апавядаць са спасылкамі на крыніцы вельмі доўга. Разбой, рабункі, фізічныя расправы, забойствы — вось што зведалі габрэі ад польскіх і апалячаных каталікоў. Хто стварыў гета ва ўніверсітэце імя Сцяпана Батуры ў Вільні, хто змусіў студэнтаў-габрэяў сядзець на асобных лаўках, наводдаль ад хрысціян? Якую веру вызнаваў той рэктар? Калі не памыляюся, ён быў ксяндзом.

Мо Святлана Алексіевіч не зусім дакладна выказалася, але я ўпэўнены, што выказацца так ёй падказала генетычная ці то гістарычная памяць. Тут варт нагадаць, што лёс Алексіевіч пэўным чынам звязаны і з Заходняй Украінай. Няўжо мітрапаліт Кандрусевіч не ведае, як палякі (а яны ж, пэўна, усе ці амаль усе рыма-каталікі) у міжваенны час учынялі «пацыфікацыі» ва Усходняй Галіччыне? Сярод ахвяраў тых «пацыфікацыяў» былі і грэка-каталіцкія святары. Такое не забываецца.

Не думаю, што добрыя міжканфесійныя і міжрэлігійныя адносіны склаліся ў сучаснай Беларусі. Так, было б дзікунствам рабіць цяпер тое, што рабілі ўлады і цэрквы за часамі Рэчы Паспалітай, Расійскай імперыі ці Польскай Рэспублікі. Ёсць такое паняцце — прымус да міру. Сам дух часу прымушае рэлігійныя аб’яднанні жыць мірна. Але добрымі адносіны не назавеш. Праваслаўная Царква Маскоўскага Патрыярхату мае ў Беларусі манаполію на праваслаўе. І гэтае яе манапольнае становішча падтрымлівае дзяржава. Заснаванне парафіяў іншых праваслаўных юрысдыкцый у Беларусі цяпер немагчымае. А ці магчымае ў Беларусі заснаванне парафіяў, напрыклад, лефеўрыстаў? (Для недасведчаных: лефеўрысты — гэта каталікі, якія не прызнаюць рашэнні ІІ Ватыканскага Сабору)

Скажыце, а паганцы (язычнікі), паклоннікі Сонца і Агню, Перуна і Мокашы маюць права на існаванне, маюць права будаваць свае свяцілішчы і кумірні? Шчыра скажыце, панове праваслаўныя, каталіцкія, пратэстанцкія, іўдзейскія і мусульманскія святары і пастары.

Анатоль Сідарэвіч
http://nn.by/?c=ar&i=192206

8/06/2013

Июнь 1941-го. БССР. Эвакуация тюрем. Окончание

http://www.istpravda.ru/bel/research/4034/
Игорь Мельников, кандидат исторических наук

Публикуем воспоминания выживших во время «маршей смерти».
Июнь 1941-го. БССР. Эвакуация тюрем. Окончание
istpravda.ru Вот что вспоминал о расстреле в Цагельне полковник литовской армии Юозас
Тумас в книге «Дорога на Червень»: «Около часа ночи охранник, открыв дверь, приказал нам выходить из помещения… Мы начали свой поход в этой колонне смерти…От жары и усталости те, кто был послабее, начали отставать, были такие, кто совсем не мог идти.

Их пристреливали из пистолетов двумя выстрелами в затылок. Это происходило так часто, что, похоже, быстро стало обыденным, и те люди, которые не могли идти, сами садились или ложились у обочины, а солдаты просто подходили и стреляли».

В свою очередь, другой очевидец и участник тех событий Иоанна Станкевич-Янушчак в своей книге «Марш смерти. Эвакуация заключенных из Минска в Червень 24-27 июня 1941 г.» так описывала те события: «Меня немецко-советская война застала в Минске. В центральной тюрьме (имеется ввиду тюрьма по ул. Володарского – И.М.). было несколько камер, в которых находились в основном польки.

Так наступила последняя декада июня 1941 года. Война приближалась. Даже мы, изолированные от мира, могли это почувствовать. 24 июня 1941 года заключенные услышали свист бомб и взрывы. Произошло 12 налетов на здание тюрьмы. Нет ни света, ни воды. В ночь с 24 на 25 июня приходит милиция и выгоняет нас из камер. Всех выгоняют на улицу. Нас гонят как скот. Город охвачен огнем. Страшное зрелище!



Костёл в Березвечье

Дым, разрывы, страх перед конвоем. По нам стреляют. Бросаем вещи. Погибают те, кто пытался бежать. Город разворочен бомбами. Бежим, спотыкаясь, через руины. Падает стена разрушенного здания – многие погибают под ее обломками. Конвой гонит нас под окрики «Бегом, давай скорей, не отставать». Кому не хватает сил – тому пуля.

После многомесячного сидения выбиваюсь из сил. Мы уже за городом. Видимо идем на Могилев. Бежим. А за нами все ближе и ближе слышны орудийные выстрелы. Боже, это же немцы. Свобода, а мы от нее уходим. Наверное, прошли 20 км. Снимаю резиновые ботинки и дальше иду в одних носках. Конвоиры оставляют на обочине пани Леонтину Борковскую, уверены, что она далеко не убежит. Удивительно, ее не застрелили, как это обычно делали с ослабленными.

Вместе с Валей Жиро разговариваем с литовскими летчиками. Обещают нам  на первой остановке дать по сигарете. Через какое-то время слышим выстрелы и видим, что этих литовцев убили. Вскоре на моих глазах, какой-то боец пристрелил ослабленного человека. Испуганная увиденным, закрываю лицо руками.

Конвоир, увидев меня, сказал: «Смотри, какая деликатная польская пани. Хочешь, и ты можешь так «отдохнуть». Взываешь к Богу, а где он, твой Бог? В небе только немецкие самолеты». […] Слышу выстрел, от которого заключенный, скрюченный в клубок, падает в придорожную пыль. Видимо пуля попала в живот. И сегодня, много лет спустя, вижу, как вдруг возле убитого образуется пустота, которую в страхе минуют заключенные. Никто, и я тоже, не отваживается нагнуться над жертвой, чтобы прикрыть ему глаза, ибо рядом стоит конвоир, который готов выстрелить еще раз. […]

Наконец, ранним утром добрались до Червеня. Воды нет. Ужасно. Нас гонят в тюрьму за городом и размещают в ее дворе. Мужчин отделили от женщин. […] Ужасно болят израненные ноги. Сверху гудят самолеты. Поздним вечером приходит начальник конвоя и уточняет, какой у кого срок тюремного заключения. Большинство из нас называет статью 120 – это значит незаконное пересечение границы. Однако некоторые мужчины, сбитые с толку стопкой бумаг в руке начальника, называют свои настоящие статьи.

Тем, у кого приговор был строже, приказывают собраться в отдельную группу возле забора. […] 27 июня, пятница. Какой-то мужчина говорит нам, что охраны нет, а ворота открыты. Не верим. Боимся провокации. Оказывается, конвой забрал мужчин, собравшихся возле забора, т.е. тех, приговоры которых были строже. Мы не предполагали, что произошло массовое убийство. На самом же деле тех людей отогнали на 2,5 км в урочище Цагельня и там всех расстреляли.

[…] Советуемся с мужчинами. Идем в сторону леса. Ночь проводим в колхозе, который находится у дороги из Червеня на Борисов. […] В Петровичах встречаем немцев. Те очень «доброжелательные», фотографируют нас, дают еду. […] Оглушенная свободой, я забываю, что эти самые немцы убили моего отца 2 сентября 1939 года».

О кошмаре из первых уст

Еще одним выжившим в результате той страшной эвакуации был подофицер польской пограничной охраны Казимеж Круликовский. В мае 1941 г. военный трибунал приговорил узника минской «Американки» к тюремному заключению. В первый день нападения Германии на Советский Союз тюрьму сильно бомбили. Вечером из заключенных сформировали группы по 100-150 человек. Эти группы конвоировали сотрудники РКМ (рабоче-крестьянской милиции).

Надзор за эвакуацией проводили высокопоставленные сотрудники НКВД. Вначале заключенных хотели погрузить в вагоны, но железнодорожная станция была разрушена и все вокруг горело. Было решено гнать заключенных в Червень. Во время движения, по рассказу Круликовского, «бойцы» внутренних войск НКВД расстреливали наиболее ослабевших и уставших заключенных.

Придя на место назначения, «зеков» построили и сотрудники НКВД стали спрашивать каждого, по какой статье тот осужден. Уголовников отводили, а «политических» оставляли. Энкаведешники, казалось, были напуганы не меньше, чем заключенные, ибо над головами постоянно кружились немецкие самолеты.



Монастырь в Березвечьи. Ныне тюрьма

Вскоре, политических погнали дальше. Милиции не было, остались только сотрудники НКВД. Людей гнали около двух километров и, наконец, довели до леса. В лесу произошло неожиданное. Находившиеся там красноармейцы, которые охраняли этот район, приняв колонну заключенных и конвоировавших их сотрудников НКВД за немецких диверсантов, начали в них стрелять. Впрочем, вскоре, во всем разобрались и «зеков» повели по лесной тропинке. Через какое-то время конвоиры, вдруг, стали кричать: «Убирайтесь отсюда, бегом!». Люди побежали и тут солдаты НКВД стали стрелять. Казимежу Круликовскому повезло. Он успел вскочить в лесную чащу и скрыться. Но спастись тогда удалось не многим.

Вот как эвакуацию из минской тюрьмы НКВД вспоминал, приговоренный в мае 1941 года к расстрелу «за шпионаж в пользу Германии, распространение антисоветской пропаганды, подготовку вооруженного восстания в Беларуси», уроженец Новогрудского района белорус Борис Рагуля: «Рано утром 24 июня всех заключенных вывели во двор тюрьмы, а потом на улицы Минска. Как только мы вышли на улицу, то увидели еще одну колонну. Нас повели в местечко Червень, которое находилось в километрах шестидесяти от Минска.

Неожиданно прозвучала команда на отдых. Слабых, больных и стариков, отведя в сторону, расстреляли. Остальных погнали дальше. Наконец, нас пригнали в червенскую тюрьму и построили во дворе. Через громкоговоритель объявили, что сейчас всех проверят. Во дворе поспешно поставили стол, за который сели три чекиста. Все подходили к ним, называя свои данные и статью уголовного кодекса.

Подошла моя очередь. Я выдумал себе имя. У меня спросили, в чем меня обвиняют. Я ответил, что не знаю. Что мне было приказано выполнить непосильную норму по заготовке леса, но я болел и не сумел ее выполнить. Меня отправили к заключенным, которых охраняли не так сильно. Это были уголовники. Рядом стояли «политические». В 23.00 их увели. Около полуночи раздались пулеметные очереди. Это НКВД расправлялись с теми, кого обвиняли в шпионаже и контрреволюционной деятельности…».

В марте 1940 г. в Гродно за участие в контрреволюционной организации был арестован Николай Злоцкий. В «Восточном архиве» польского исследовательского центра «Карта» хранятся его воспоминания о пребывании в «Володарке».  Как отмечает Злоцкий, эвакуация центральной тюрьмы в Минске проходила в большой спешке. Администрация не располагала точными данными, кто и за что был арестован, поэтому выводили всех подряд.

Во дворе сотрудники НКВД пытались узнать, кто за что сидит. «Чекисты» особенно искали офицеров польской армии и польских полицейских. Николай был похож на подростка и когда офицер НКВД спросил его возраст, он намеренно назвал иную дату своего рождения и сообщил, что был пойман при пересечении границы СССР. Как окажется впоследствии, это ложь спасет Злоцкому жизнь.

Многие из его знакомых вскоре будут расстреляны во время эвакуации в Червень. В воспоминаниях этого человека есть интересный эпизод. В камере, в которой он находился, пребывал также человек, который был доносителем. Однажды тот заболел и слег. Он просил воды, но никто ее не захотел принести. И тогда один из польских офицеров встал и принес этому человеку воду. Позднее этот стакан воды спасет офицеру жизнь. Когда колонна заключенных прибудет в Червень, осведомителю прикажут указать на польских офицеров и полицейских, но тот не «сдаст» человека, который дал ему напиться.



Березвечье

Узником одной из минских тюрем был уже упомянутый ранее Юзеф Мацкевич. Его арестовали в феврале 1941 года в Гродно и вскоре вывезли в распоряжение минского НКВД. По словам польского публициста, расправа над заключенными началась еще 24 июня 1941 г. на территории тюрьмы. Вот как он описывал те события: «Я отчетливо слышал поочередное открывание камер, стоны, борьбу и время от времени выстрелы. Потом говорили, что в рот заключенным насильно вливали яд. Мне трудно сказать, скольких убили таким способом. Шум приближающихся шагов, грохот открываемых дверей подвигались все ближе и ближе к моей камере...

В последнюю минуту произошел один из самых крупных немецких налетов на Минск. Расправу прервали. После налета открыли все двери и приказали выходить на тюремный двор. Затем нас окружили сильной охраной и погнали бегом через пылающий Минск. В нашей группе было около 200 человек.

В 5 км за городом нас остановили в лесу на отдых. Тут собрали всех арестованных из минских тюрем. Всех насчитывалось около 20000 человек. Группу, в которой я находился, как самую опасную, держали в стороне. Среди нас было 7 советских летчиков, у которых руки за спиной были связаны проволокой. Они были арестованы в последнюю минуту по подозрению в шпионаже.

Я сообразил, что далее опасно оставаться в этой группе. Своим мнением я поделился с ближайшими сотоварищами, и мы поодиночке начали удирать, смешиваясь с раньше выгнанными из Минска заключенными. Мое предчувствие оказалось верным. После того, как всех погнали дальше, группу, в которую я входил раньше, расстреляли на месте.

Нас гнали на восток, деля на новые группы. Опасаясь, чтобы нас не узнали, некоторые начали менять свой внешний вид. Так, например, я выменял свой костюм на худший у другого незнакомого мне заключенного. Благодаря тому, что у уголовников нашлись лезвия для бритья, товарищи сбрили мне бороду и усы. Группа, к которой мы присоединились, насчитывала около 3000 человек. В ее состав входили люди разного возраста - от стариков до детей обоего пола. Так мы шли. Увидев около себя девочку лет 12-ти, я спросил ее, за что ее арестовали.

Она очень серьезно и удивленно ответила: "За контрреволюцию и шпионаж". Она была «из Польши», из-под Несвижа. Нас гнали форсированным маршем. Кто не мог идти дальше, того убивали на месте, будь то ребенок, старик или женщина.

С одним товарищем по несчастью мы помогали председателю окружного суда в Луцке, Гедройцу, которого мучила астма. Он не мог идти.

Видя, что подвергает нас опасности из-за постоянного отставания, он просил оставить его. Отдавая себе отчет в том, что его силы на исходе, а у нас не хватало сил его нести, мы вынуждены были его оставить. Его застрелили на наших глазах. Наши ряды редели все больше и больше. Идти становилось все труднее и труднее. Повсюду сновали энкаведисты и, опознав некоторых, отводили их в сторону и расстреливали. Остановки были короткие. Есть не давали. Мучила страшная жажда».

Истребить за 15 минут

Не менее страшные события происходили при эвакуации тюрьмы НКВД в  местечке Березвечье около г. Глубокое. После воссоединения Западной Беларуси с БССР на территории храма в Березвечье была создана тюрьма НКВД, в которой в основном содержались жители близлежащих белорусских городов и местечек Глубокое, Браслав, Дзисна, Плисса, Поставы, Шарковщина. Были среди заключенных и те, кто был задержан при попытке перехода государственной границы. Среди заключенных этой тюрьмы было много офицеров Войска Польского, сотрудников государственной полиции Польши, землевладельцев, врачей, учителей, священнослужителей и простых крестьян. Причем в национальном плане были не только поляки, но и представители других национальностей. Безусловно, среди узников Березвеского монастыря было много белорусов.

После нападения Германии на Советский Союз часть узников тюрьмы в Березвечье были казнены на месте. Один из свидетелей тех страшных событий Вильгельм Жечыцкий утверждал, что после того, как НКВД покинуло тюрьму, на ее территории были обнаружены братские могилы. На некоторых из жертв были видны следы пыток (в частности, веревки на шее – И.М.). Другой очевидец Вацлав Брынк в своих свидетельских показаниях отмечал, что на территории тюрьмы в 1941 г. было обнаружено 7 или 8 братских могил. Часть трупов было в камерах. Всего на территории монастыря обнаружили около 600 тел замученных НКВД узников.

24 июня 1941 года оставшихся в живых узников глубокской тюрьмы решают эвакуировать через Ушачи в Витебск. Пешую колонну заключенных охраняли военнослужащие НКВД и РКМ с собаками. Всего, по разным данным тюрьму покинули до 4 тыс. заключенных. Колонна выглядела следующим образом: впереди ехал конный разъезд внутренних войск НКВД, за ним двигался обоз с тюремной документацией, далее шли бойцы внутренних войск НКВД, вооруженные автоматическим оружием, за ними резервисты. Затем шли заключенные: политические (мужчины), далее женщины, замыкали колонну конвоиры и обоз с семьями сотрудников НКВД. Между каждой группой было расстояние в 30-40 метров.

Один из узников глубокской тюрьмы Михаил Богович так описывает те события: «Из заключенных сформировали группы, по 8 человек. Колонна «зеков» растянулась на 1,5 км. По обочинам дорог собрались местные жители, которые пытались дать нам воду, еду. Многие искали своих родных. У моего родственника Конрада были офицерские сапоги. Очень тесные. Он попытался их снять. Но тут же получил прикладом в спину и упал. К нему подошел солдат внутренних воск и замахнулся винтовкой с штыком. Парень схватился за штык. Я попытался подбежать к нему на помощь, но также получил прикладом по плечу. Последовала команда «Ложись!» и все заключенные упали в придорожную пыль».

Доведя заключенных до близлежащего леса, начальник тюрьмы Приемышев «решает разгрузить этап». Оправдывая свои действия тем, что  якобы заключенные поляки, увидев немецкие самолеты, стали кричать «Да здравствует Гитлер» Приемышев отдает приказ открыть огонь по конвоируемым. В результате этого было убито около 600 заключенных.


Памятник Держинскому перед зданием колонии. Местные поговаривают, что на том месте где стоит "железный Феликс" также похоронены расстрелянные в июне 1941-го заключенные тюрьмы

Впоследствии, по распоряжению Военного прокурора войск НКВД начальник глубокской тюрьмы будет арестован. По делу проводилось расследование, материал которого попал в руки секретаря ЦК КП(б) Беларуси П.К. Пономаренко. И тот, недолго думая, и «полностью разобравшись» в деле, признает действия Приемышева правильными и приказывает отпустить его из-под стражи.

Очевидец того расстрела, Надежда Красовская вспоминает: «В этой «мясорубке» выжила наша знакомая акушерка. Она шла в одной шеренге с мужем. Потеряла супруга из вида, когда начали стрелять. Ее спасло то, что она упала в канаву возле дороги, а ее платье с ног до головы было перепачкано кровью расстрелянных людей».

Апогеем березвеского «марша смерти» стал расстрел возле деревни Николаево возле Уллы. Это жестокое действо длилось не более 15 минут. За это время эта часть витебской земли покрылась кровью сотен безвинно убиенных людей.  О тех страшных минутах вспоминает бывший узник глубокской тюрьмы Михаил Богович: «Мы вдруг услышали страшный треск со всех сторон. Откуда-то послышался крик: «Братья нас расстреливают». Рядом послышались стоны. Конвоиры что-то кричали. Ругались. Тем, кто остался жив, солдаты приказали собирать трупы и сбрасывать их на обочину.

А вот, что вспоминал другой свидетель Павел Кожух: «Одни заключенные падали замертво. Видимо пуля попала в сердце, другие подскакивали, поднимая руки вверх, словно молились о спасении, третьи просто лежали и стонали. Я лежал во рву у дороги. На меня сбрасывали мертвые тела. Дышать было трудно. Вскоре я услышал, как конвоиры подсчитывали трупы. Последней цифрой было 1773».

Жительнице Николаева белоруске Розалии Борисевич в 1941-м было 13 лет. На ее глазах разыгралась трагедия,  о которой она не забудет до конца жизни. 26 июня 1941 г. будучи маленькой девочкой, она работала на поле и вдруг увидела большую колонну людей, идущих через мост на Двине.

Розалия побежала к дороге, надеясь в толпе заключенных увидеть своего отца, арестованного НКВД. Как только колонна прошла мост его взорвали. Через несколько минут в небе над Николаевым показались немецкие самолеты. Земля затряслась, началась бомбежка. А потом начался новый ад.

Розалия лежала в придорожной канаве, закрыв уши руками. Над головой свистели пули, трещали пулеметы и автоматы. Слышились крики, плачь, стоны. Конвоиры расстреливали заключенных. Лаяли собаки, а вдоль дороги бегали жены сотрудников НКВД и кричали, что, мол, местным жителям не чего боятся, их «служители правопорядка» в синих фуражках не зацепят, ибо не виновных они не расстреливают.

А в чем был виноват белорусский парень, арестованный НКВД за «националистическую агитацию», или учитель-католик из деревенской школы, которого «по вероисповеданию» записали поляки и автоматически отнесли в категорию врагов народа? В конце концов, стрельба прекратилась и на том месте, где еще недавно стояли живые люди, теперь было кровавое месиво. А конвоиры, словно на бойне, ходили между трупами и добивали раненых штыками. Сапоги солдат по самое голенище были покрыты человеческой кровью. Розалия Борисевич вспоминала, что потом тела убитых погрузили в крестьянские  брички и подводы и повезли в лес…

Лесной массив недалеко от Николаева местные называли «таклiнаўскі барок». Там были вырыты ямы, в которых крестьяне зимой хранили картошку. В этих ямах и похоронили расстрелянных заключенных тюрьмы в Березвечье. Во время немецкой оккупации тела бывших заключенных были эксгумированы и перезахоронены на окраине леса. По разным данным там покоится прах двух тысяч человек.

Такова еще одна страница истории сталинских репрессий на территории БССР в конце 30 – начале 40 годов прошлого века. Память о безвинно убиенных в июне 1941 года людях достойна уважительного отношения со стороны современного белорусского общества. Восстановление исторической правды о кровавой эвакуации заключенных из тюрем БССР в начале Великой Отечественной войны поможет избавится от очередного «белого пятна» в нашей национальной истории.


Wiktor   10:24, среда, 26.06.2013
Считаю, что будет полезным сообщить сведения и о палачах. Так, колону узников Березвечской (Глубокской) тюрьмы сопровождала одна из рот 226 конвойного полка НКВД, командир полка майор Суховей Никифор Яковлевич. Именно они, по приказу начальника тюрьмы МИХАИЛА ПРИЁМЫШЕВА, садистски расправились с узниками. В расправе так же принимала участие администрация тюрьмы. Вот фамилии этих выродков: МИХАИЛ ПРИЁМЫШЕВ – начальник тюрьмы, ЦИБЕР АБРАМ ХАЙМОВИЧ – зам. начальника тюрьмы, МОХОВ ВАСИЛИЙ АНДРЕЕВИЧМ, зам. по оперработе, МАЛИНИН ВАСИЛИЙ НИКОЛАЕВИЧ – дежурный помощник начальника. СКРАБНЕВСКИЙ ПЁТР ИВАНОВИЧ – секретарь тюрьмы. Считаю, что в убийстве невинных людей виновны не только исполнители, но и районные «следователи» НКВД, которые фабриковали дела. Например, по Поставам – это начальник районного отдела НКВД АНИСИМОВ, оперуполномоченный НКВД ст. лейтенант АРХАНГЕЛЬСКИЙ, «следователи» СОКОЛОВ и СТОЛЯРОВ.

Июнь 1941-го. БССР. Эвакуация тюрем

http://www.istpravda.ru/bel/research/4033/
Игорь Мельников, кандидат исторических наук

В эти дни мы вспоминаем о трагическом начале Великой Отечественной войны. Но с датой 22 июня связано и еще одно не менее кровавое событие нашей истории. Речь идет о бесчеловечной и жестокой эвакуации заключенных тюрем, находящихся в западных областях советской Беларуси. Это «внеплановое» для Народного Комиссариата Внутренних Дел СССР мероприятие обернулось страшной трагедией для многих тысяч людей.


Пытки камерного типа


К началу Великой Отечественной войны в Советском Союзе была создана достаточно разветвленная тюремно-лагерная система, которая управлялась Тюремным управлением НКВД СССР. Еще в 1934 году Постановлением СНК в подчинение НКВД СССР были переданы все тюрьмы (называемые тогда изоляторами), находящиеся в союзных республиках. Для управления местами заключения в составе ГУЛАГ НКВД СССР был организован Отдел мест заключения ГУЛАГа, а на местах - ОМЗ НКВД/УНКВД. 

В 1936 году на базе Тюремного отдела НКВД СССР создается Тюремный отдел ГУГБ НКВД, которому присваивают название «10-й отдел ГУГБ НКВД СССР». Через два года статус этой структурной единицы повышается до уровня Тюремного отдела НКВД СССР (ТО НКВД СССР). В 1938 г. приказом Народного комиссара внутренних дел № 00641 на базе Тюремного отдела и Отдела мест заключения ГУЛАГ было организовано Главное тюремное управление (ГТУ) НКВД, сконцентрировавшее управление всеми тюремными учреждениями страны. 

В феврале 1941-го в связи с разделением НКВД СССР на два наркомата – НКВД СССР и НКГБ СССР – часть тюрем была передана в ведение НКГБ, где руководство ими было возложено на 2-й отдел (начальник – майор ГБ Л.Ф. Баштаков). А в НКВД, в свою очередь, было создано Тюремное управление, во главе которого встал капитан ГБ М.И. Никольский.

Такое положение вещей продолжалось до нападения Германии на Советский Союз, когда НКВД и НКГБ вновь были объединены в единый наркомат – НКВД, а руководство тюрьмами было вновь сосредоточено в Тюремном управлении НКВД (за исключением пересыльных тюрем, подчиненных ГУЛАГу).Накануне войны на территории БССР находилось 24 исправительно-трудовые колонии, из которых 3 были сельскохозяйственные, 7  - промышленные, остальные – особого строительства. На 1 января 1941 года численность заключенных в исправительно-трудовых  учреждениях, подведомственных управлению исправительно-трудовых колоний НКВД БССР составляла 8544 человека. 

Эти колонии предназначались для содержания осужденных за уголовные преступления на срок лишения свободы до трех лет. Лица, осужденные за «антисоветскую деятельность», «контрреволюционные преступления», особо опасные преступники в основном направлялись для отбывания наказания в лагеря ГУЛАГа за пределы республики. 

Кроме этого в БССР было 33 следственные и срочные тюрьмы с лимитом наполнения 16 945 мест, в которых к 10 июня 1941 года содержалось 26 237 заключенных. Они предназначались для содержания подследственных, а также осужденных за контрреволюционную деятельность.

В Могилевской, Гомельской и Полесской областях было по одной тюрьме на область, в Витебской, Брестской и Пинской областях – по три тюрьмы, в Белостокской и Вилейской областях – по 4, в Минской – 5 тюрем, в Барановичской – 7. Лимиты наполнения тюрем колебались от 60 мест (тюрьма №17 в г. Столбцы Барановичской области) до 2680 (тюрьма №23 в г. Брест). 



Конвой. Кадр из кинофильма "Перед рассветом"

Впрочем, заключенных в тюрьмах БССР было на много больше, чем номинально они могли принять. К примеру, в журнале НКВД СССР о численности заключенных в тюрьмах отмечено, что 10 июня 1941 года в вилейской тюрьме №26 содержалось 1031 человек при допустимом лимите в 350, а в минской «Володарке» при лимите в 1000 заключенных, содержалось 1867 человек. И такая ситуация наблюдалась почти везде. 

В ошмянской тюрьме в шести камерах для мужчин размером 6 х 8 м  содержалось от 70 до 120 заключенных. В тюрьме НКВД в Вилейке в камере  размером 2 х 8 м  находилось 17 человек, а в камере 6 х 5 м находилось 119  человек. В тюрьме на ул. Володарского в Минске в камере 8 х 8 м содержалось от 100 до 116 человек. В «американке» в январе 1941 года содержалось 800, а в июне 3000 человек. Это была настоящая пытка!

Пуля в затылок

23 июня 41-го в Минск из Москвы наркому внутренних дел БССР А.П. Матвееву был передан приказ заместителя наркома внутренних дел СССР В.В. Чернышова, курировавшего ГУЛАГ, о немедленной эвакуации заключенных из мест лишения свободы, находящихся в западно-белорусских областях, (по состоянию на 10 июня 1941 г. там содержалось 16 537 заключенных).

Для этой операции Народный комиссариат путей сообщения СССР отдал распоряжение начальникам дорог о выделении 567 вагонов. Кроме этого, постановлением ЦК КП(б)Б НКВД БССР было предписано привести в исполнение приговоры в отношении приговоренных к высшей мере наказания заключенных, находящихся в тюрьмах западных областей Белорусской ССР. Впрочем, организовать эвакуацию должным образом функционеры НКВД так и не смогли. 


Не успели эвакуировать и исправительные учреждения, подведомственные УИТК НКВД БССР. Лишь несколько колоний провели эвакуацию удовлетворительно. Из остальных, большинство заключенных разбежалось. Немцам были оставлены также почти вся тюремная документация. 

Если на территории восточной Беларуси времени для организации эвакуации тюрем было достаточно, то в западных областях БССР немецкое наступление привело руководство тюрем в замешательство. Во многих случаях, как, например, в тюрьмах в Ломже, Белостоке, Кобрине, Пружанах, Лиде и Слониме тюремная администрация покинула охраняемый объект, оставив подшефный контингент без надзора. 

Для того, чтобы понять, что происходило в первые часы войны в расположенных в приграничных районах тюрьмах, стоит рассказать о тюрьме НКВД, располагавшейся в здании старого монастыря «Бригидки» в Брестской крепости. Ее охрану осуществлял 132-й отдельный батальон конвойных войск НКВД СССР, сформированный на основании Постановления Комитета Обороны при Совете Народных Комиссаров СССР № 1867—494сс от 13 ноября 1939 года.

В субботний вечер 21 июня бойцы батальона, свободные от нарядов, смотрели кинофильм «Мы из Кронштадта». На поверке из всего батальона находилось лишь 72 человека. На котловое довольствие было поставлено 94 человека (включая караул, охранявший «Бригидки»). Ранним утром 22 июня 1941 г. мощный взрыв потряс здание казармы. 

Один из первых снарядов взорвался на кухне батальона. Бойцы вскочили с кроватей. Снова удар — обвалился потолок, стена помещения дрожала от разрывов снарядов. Казарма батальона представляла собой кромешный ад. В стене двухметровой толщины появились зияющие проломы. Горело все, что могло гореть. Стонали раненые. У коновязи жутко ржали лошади автохозвзвода и выли в вольерах служебные собаки.

О том, что караул в тюрьме находится в безвыходном положении, сотрудники НКВД поняли не сразу. Огневой вал артиллерийской подготовки «обошел» тюрьму стороной. Но за снарядами двинулись штурмовые группы вермахта. Рядовые А.М. Докучаев, П.Ф. Филиппов, И.Г. Авдеев стали отстреливаться от наседающих гитлеровцев. В скоротечной хватке превосходящий противник достаточно быстро подавил сопротивление солдат батальона. Дважды раненного рядового П.Ф. Филиппова немцы добили. Один из оставшихся в живых заключенных «Бригиток», впоследствии свидетельствовал, что «русские» дрались храбро и отчаянно, до последнего патрона».



Тюрьма "Бригидки"

По воспоминаниям командира расчета батареи ПТО сержанта М.А. Караваева, бывших з/к  23 июня немцы отконвоировали на Запад «в Польшу». Но ушли не все. Как следует из докладной записки начальника тюремного управления НКВД БССР М.П. Опалева часть заключенных отправилась с немцами в Брест, где помогала последним опознавать сотрудников тюрьмы. 

По воспоминаниям других очевидцев, случаи, когда «западники» (т.е. бывшие польские граждане) открывали, по сути дела, второй фронт против Красной Армии были достаточно частыми. Заключенных тюрьмы в Новогрудке попытались эвакуировать по железной дороге. Но на станции на конвой напали местные жители и «отбили» заключенных. В Гродно тюрьма подверглась бомбардировке немецкой авиации. Многие «зеки» погибли на месте. Те, кто уцелел, разбежались. Охрана этому не препятствовала. 

При эвакуации некоторых тюрем, расположенных на территории БССР произошли кровавые события, о которых стоит рассказать поподробнее. 

После эвакуации советских госорганов и НКВД из Вилейки в здании, находящемся на территории тюремного комплекса был обнаружен подвал, стены которого были забрызганы человеческой кровью и покрыты пулевыми отверстиями. Рядом с этим зданием были найдены две ямы с человеческими останками. По словам свидетелей там покоилось около 300 человек. 

Известный польский публицист Юзеф Мацкевич так описывал те события: «Когда после бегства большевиков открыли тюрьму в Вилейке, глазам местных жителей представилась страшная картина убитых энкаведистами заключенных. В одной камере висел на колючей проволоке труп человека, повешенного за челюсти; в другой - несколько голых мужчин и женщин без ушей, с выколотыми глазами. В саду, по соседству с тюрьмой привлекла внимание свежее взрыхленная земля. Ее раскопали и нашли сотни человеческих трупов. Это были жертвы массового истребления людей органами НКВД».

23 июня 1941 г. в ошмянской тюрьме была проведена сегрегация заключенных по национальному принципу. В ночь на 24 июня людей стали выводить из камер. У некоторых создалось впечатление, что их скоро отпустят. Вместо этого, заключенным тут же заламывали руки, затыкали рты кляпами, и вели в здание бывшего польского госучреждения - староства, которое находилось рядом с тюрьмой. 

Зрелище, судя по всему, было похоже на то, что показал в своем фильме «Катынь» Анджей Вайда. В подвале находилось несколько сотрудников НКВД, которые убивали узников выстрелом в затылок. Общее число жертв этой расправы составило 57 человек. Среди жертв было несколько польских учителей из Ошмян. 

В Государственном Архиве Российской Федерации хранится докладная записка начальника тюремного управления НКВД БССР М.П. Опалева начальнику тюремного управления НКВД СССР М.И. Никольскому об эвакуации тюрем НКВД БССР, в которой в частности указывалось, что «политрук тюрьмы г. Ошмяны Клименко и уполномоченный Авдеев в момент бомбежки города Ошмяны самолично вывели из камер 30 человек заключенных, обвиняемых в преступлениях контрреволюционного характера, и расстреляли этих людей в подвале тюрьмы. Трупы оставили не зарытыми. […] На второй день местные жители г. Ошмяны, узнав о расстреле заключенных, пошли в тюрьму и, разбирая трупы, разыскивали своих родственников». 

"Репортаж" с того света

Поразительно, но один из тех, кого тогда пытались убить, выжил и в 1989 году дал показания следователям польской Окружной комиссии изучения преступлений против польского народа в Лодзи. Обратимся к воспоминаниям Поликарпа Страшицкого. «На второй или третий день войны, около 10 часов нас всех вывели из камер во двор перед тюрьмой. В моей камере, вместе со мной было несколько десятков заключенных.

[…] Во дворе мы стояли до вечера, после чего у каждого узника начали спрашивать фамилию, имя и национальность. После этого в сторону были отведены заключенные, которые назвались белорусами, а остальных завели в одну большую камеру. 

Чуть позже из этой камеры стали вызывать  по одному узнику. Когда  открылись двери камеры, я увидел стоящий в коридоре пулемет, возле которого стояли солдаты внутренних войск НКВД. Меня вывели из камеры пятым или шестым по счету. Руки связали за спиной проволокой. Вскоре я оказался в подвале бывшего повятового староства, здание которого было рядом с тюрьмой. Там стояло несколько сотрудников НКВД, один из которых держал в руке пистолет. Я успел заметить, что те заключенные, которых вывели из камеры передо мной, лежат мертвые на полу подвала. Меня провели вглубь и выстрелили в затылок. 

Брызнула кровь. Однако я не потерял сознания. Сотрудник НКВД поднес пистолет к моему виску и выстрелил еще раз. […] Как оказалось, в меня, лежащего на полу, залитом кровью стреляли еще раз. В спину. Когда я пришел в сознание, увидел, что лежу в госпитале в Ошмянах». Согласитесь, по истине, удивительная история спасения. Но, к сожалению, чаще палачи из НКВД и в июне 1941-го, и еще раньше весной 1940-го, доводили своё страшное дело до конца. Без выживших, без свидетелей. 

Хроника "марша смерти"

Эвакуация тюрьмы в Вилейке началась 24 июня 1941 г. Заключенных вывели во двор и разделили на две колонны: политических и уголовных преступников. Первых было около 2 тысяч, вторых около 600. Кроме этого из тюрьмы вывели около 200 заключенных женщин. Всех арестованных повели через Плещеницы в сторону Борисова. Одну из групп заключенных (около 150 человек) сотрудники НКВД повели в направлении деревни Хотенчицы и вскоре всех расстреляли в лесу. 

Через несколько дней родные и близкие тех, кто находился в заключении в вилейской тюрьме пошли в след за колонной и обнаружили останки расстрелянных людей. Около 30 заключенных со связанными руками было обнаружено возле деревни Сосенка, множество трупов нашли возле деревень Касута и Малмыги. 

В женской колонне также были жертвы. Во время ее движения конвоиры добивали штыками обессиливших женщин. Вскоре сотрудникам НКВД, сопровождавшим этих заключенных, стало известно, что дорога перерезана немецкими войсками. Не долго думая, эту колонну вернули в Вилейку. 

В воложинской тюрьме в ночь с 24 на 25 июня 1941 года были освобождены уголовники. Оставшихся заключенных через Першаи и Раков повели в Минск. В местечке Тарасово заключенных завели в лес и начали расстреливать. Сбежать удалось лишь некоторым. 

Заключенных минской «Американки» в ночь с 22 на 23 июня 1941 года построили колоннами по 200-300 человек в каждой, и повели по могилевской трассе. В ночь с 24 на 25 июня 1941 г. последнюю группу узников вывели и из «Володарки». Это были бывшие граждане Литвы (около 300 человек). Незадолго до начала войны их перевели в Минск из тюрьмы в Каунасе. Очевидцы вспоминают, что среди серой массы «зеков» выделялась группа людей в длинных шинелях. Это были  офицеры польской армии и католические священнослужители.



Расстрелянные заключенные

По разным данным, всего из минских тюрем конвой НКВД вывел от 6 до 8 тыс. заключенных. Однако, во время движения в эту колонну «вливались» заключенные из других тюрем. Очевидцы тех событий и историки высказывают мнение, что жертвами этого «марша смерти» стало около четырех тысяч человек. Расстреливать заключенных начали еще в пригороде Минска. Вся могилевская трасса была усеяна трупами этих несчастных людей. 

Дошедшую в Червень 26 – 27 июня 1941 г. колонну «зеков» сотрудники НКВД разделили по категориям. Женщин и некоторых мужчин (с менее тяжкими приговорами) отделили и оставили на территории тюрьмы, а две группы заключенных с «политическими статьями» повели на восток.

Одну из них (600-700 человек) конвоиры расстреляли на дороге в  3-4 км от Червеня. В той бойне уцелели лишь единицы. Другую группу (400 мужчин) уничтожили в лесу. Урочища Цагельня и Высокий Стан стали братской могилой для сотен людей многих национальностей.


7/30/2013

Белоруссия на стыке

Владислав Гулевич

http://www.segodnia.ru/content/125672
24.07.2013 - 11:55

Белоруссия – самая «польская» республика из всех республик бывшего СССР. Численность этнических поляков составляет здесь 400 000, а по данным польского МИД, достигает 1,5 млн. Доля католиков среди этнических белорусов составляет, по разным оценкам, от 11% до 14,5%.

Некоторые источники отмечают тенденцию к увеличению лиц католического вероисповедания среди белорусов, особенно на западе страны, где позиции польского элемента особенно устойчивы. Белорусская оппозиция состоит преимущественно из этнических поляков и белорусов-католиков, и провести чёткую разделительную черту между идентичностью белорусского поляка и белоруса-католика довольно сложно. В Белоруссии во многом сохраняется прежняя идентитарная модель «православный, значит, русский/католик, значит, поляк».

Между Минском и Ватиканом подписано соглашение о сотрудничестве, и эти отношения следует рассматривать, как отношения двух самостоятельных и суверенных субъектов международного права, а не государства и католической церкви. Святой Престол стремится к расширению сферы своего влияния далеко за пределы традиционно католических западных районов республики, издавая множество печатной продукции, создавая тематические страницы в Сети, где ведётся мягкая антиправославная пропаганда.

Католическая церковь в Белоруссии является принципиальной носительницей либо польского, либо белорусского языка, и выступает в исторических спорах всегда на стороне Польши.

Поскольку внешнеполитическое ведомство Польши возглавляет Радослав Сикорский, известный антироссийскими взглядами, работа МИД Польши с польской ирредентой в Белоруссии нацелена на противодействие интеграционным проектам по линии Минск–Москва. Выступления белорусских оппозиционеров приурочиваются к периодам сближения Москвы и Минска и тут же сходят на «нет», как только спадает интеграционная динамика.

В Белоруссии разворачивается вялотекущая война символов, сталкиваются два толкования истории – пропольское и общерусское (пророссийское).

Благодаря активности польской ирреденты в Белоруссии отмечаются особенно громко и пышно трагические даты польско-русской истории (антироссийские восстания поляков 1794, 1830, 1863 гг., Польский поход РККА 1939 г. и т.д.).

С территории Польши на белорусскую аудиторию вещает спутниковый телеканал «БелСат», несколько радиостанций, в самой республике выходят местные польские СМИ и действует не менее 75 пропольских НПО, которые поддерживают связи, как с правящей в Польше партией премьера Дональда Туска «Гражданская платформа», так и с оппозиционной национал-клерикальной партией Ярослава Качиньского «Право и справедливость».

Несмотря на союзнические отношения с Россией, в полной мере назвать белорусскую политику пророссийской нельзя. Численность русских в республике постоянно сокращается, активно обсуждаются проекты по дублированию в общественных местах кириллических надписей латинским шрифтом белорусского языка, есть школы с русским языком обучения, но отсутствуют русские школы, в то время как польские школы финансируются из госбюджета.

Более двух третей из 15 политических партий – прозападные, пророссийских – ни одной. Из 2402 общественных объединений только 17 признаны организациями российских соотечественников. Сколько из них лояльны России – неизвестно.

С некоторых пор в республике принялись возрождать польско-шляхетские традиции: возобновились сценические представления в Радзивилловском замке, в Несвижской ратуше был торжественно установлен штандарт 27-го полка уланов Войска Польского, во многих областях отреставрированы польские памятные знаки. Часто это финансируется из госбюджета.

В общественно-политическом плане западнорусской идеологии противостоит не только всем известное течение белорусского национализма, имеющего польскую окраску, но и сравнительно свежее веяние т.н. литвинизма.

Литвинизм – искусственно созданная «теория» преемственности белорусской государственности от Великого Княжества Литовского (ВКЛ). Белорусы в понимании адептов литвинизма – не белорусы, а литвины, потомки населявшего ВКЛ народа. Если литвинисты и готовы хотя бы частично признать правомочность существования белорусского народа, то его связь с народом русским они отметают. При этом часть литвинистов признаёт восточнославянское происхождение белорусов, но считает их политически менее успешными родственниками поляков, а другая часть отрицает восточнославянские корни белорусов, заменяя их легендами о балтском происхождении.

Важно, что литвинисты видят Белоруссию и белорусов в Европе и под негласным патронатом Польши. В Польше уже заметили это идеологическое новшество, которое пока слабо и не оформлено, но Варшава может его раскручивать так же, как и белорусский национализм. Тем более что польские власти стараются подходить к решению белорусского вопроса творчески, избегая шаблонных проектов.

Так, при активном содействии Варшавы на свет появилась новая структура для экспорта демократии за восточную границу Польши – Европейский фонд демократии (Europejska Fundacja Demokracji). Фонд создавался по лекалам известной американской НПО – Национального фонда поддержки демократии (National Endowment for Democracy), и уже получил из бюджета ЕС 6 млн. евро. Также 5 млн. выделила Польша, и один – Швейцария. Германия пока не определилась с суммой своего взноса.

Очевидно, что целевой аудиторией фонда является население Белоруссии. Варшава уже заявила, что страны Евросоюза для торжества демократии за восточной границей Польши должны выделить на период 2014-2020 гг. не менее 18 млрд. евро, а Европейский фонд демократии будет работать ловчее, чем закоснелые общеевропейские институции.

С геополитической точки зрения раскачивание ситуации в Белоруссии – оперативный ход соответствующих западных структур с целью создания нервозно-нестабильной обстановки у западных границ Единого экономического пространства, в состав которого, как известно, входит Белоруссия. Без Белоруссии внешние границы ЕврАзЭс на западном направлении будут сведены к границам Российской Федерации.

Имеются и геостратегические соображения. Расстояние от современной белорусско-российской границы до Москвы – 400 км. Расстояние от Варшавы до современной Белоруссии – 200 км. С распространением ареала польского культурно-политического влияния вглубь республики образуется зона беспрерывного стратегического контроля Польши от Варшавы почти до Минска, от которого до Москвы – всего около 800 км.

Для обеспечения успеха российско-белорусских интеграционных проектов следует предпринять ряд шагов гуманитарной направленности, поскольку именно в гуманитарной сфере наблюдается жёсткое противостояние идеям российско-белорусского партнёрства.

Во-первых, нужно не просто поддерживать русскоязычные СМИ Белоруссии, а смотреть, что и о чём они пишут. Так как белорусским языком в республике пользуются всего 1,5-2% населения, основным языком прозападных СМИ в Белоруссии является русский.

Во-вторых, необходимо уделять больше внимания историческим исследованиям в области западнорусизма, оставившего впечатляющий след в общерусской историографии. Тем более что именно Белоруссию принято считать колыбелью западнорусизма.

В данном аспекте особое значение приобретает деятельность исследователей-западнорусистов из числа этнических поляков. Одним из наиболее известных представителей западнорусской мысли, общерусской по политическому смыслу, но традиционно нерусской (т.е. католической) по смыслу религиозному, можно считать первого католического архиепископа Могилёвского, впоследствии – члена Российской академии, Станислава Богуша-Сестренцевича (1731-1826). Богуш-Сестренцевич отождествлял понятия «Западная Россия» и «Западная Русь» и пытался ослабить контроль Ватикана над католической церковью в Российской империи, историю которой рассматривал как единое целое. В этом ряду имена таких историков и археологов, как Зориан Доленга-Ходаковский, Юзеф Ярошевич, Игнатий Кулаковский, Осип Сеньковский.

При масштабном подходе белорусской проблематике не обойти конфессиональные вопросы, хотя их подробное изложение требует иного формата. Но стоит отметить, что в разговорах о вовлечённости Ватикана в «белорусские дела» незаслуженно забытой остаётся Старокатолическая церковь. Старокатоликами именуют представителей католицизма, отрицающих догмат о непогрешимости Римского Папы. Споры о правомерности данного догмата разгорелись в среде католиков-богословов в XIX в., и завершились отколом части католических церквей от Ватикана. Тогда же инициаторами диалога между православными и старокатоликами выступили русские славянофилы.

Возможности для диалога есть и сейчас. В современной Европе, в том числе, и в Польше есть сразу несколько старокатолических церквей (Старокатолическая мариавитская церковь, Польская старокатолическая церковь, Польско-католическая церковь и др.). Число старокатоликов в Польше достигает, как минимум, 50-60 тыс. Отрицание ряда догматов, включая о непогрешимости Римского Папы, сближает теологические основы Православия со старокатолицизмом, и в прошлом наблюдались случаи перехода из старокатолицизма в Православие.

Религиозно-политическое напряжение по линии Старокатолическая церковь – Православная церковь практически отсутствует, в то время как в отношениях с Римско-католической церковью не всё гладко. Католицизму присущи напористость, наступательное мировоззрение, действенность в противоположность пассивности и большей созерцательности Православия. В силу этих причин наблюдается не продвижение Православия за западную границу Белоруссии, а усиление католицизма за восточной границей Польши. Усиление авторитета Старокатолической церкви в общекатолической среде способствовало бы снижению уровня популярности среди верующих тех политических мер, которыми Ватикан поддерживает Варшаву в её политике в отношении Минска.



6/30/2013

Вераніку Себасцяновіч выкарысталі, або Правакацыя з разлікам
Анатоль Сідарэвіч.
 http://nn.by/?c=ar&i=111334
15.06.2013 |

Змяшчаючы гутарку з Веранікай Себасцяновіч, пішучы, што АК знішчала беларускіх актывістаў, «Наша Ніва» спрабуе гуляць у паліткарэктнасць. А тут пытанне якраз такое, якое патрабуе адназначнага адказу. Адказ жа такі.

1. АК змагалася не так супраць савецкай улады, як за Польшчу ў межах 1921 года, г. зн. зноў жадала падзяліць наш народ і нашу краіну. НН гэта чамусьці забыла. Была б тут улада беларуская, АК гэтак жа змагалася б з ёю.

2. АК забівала не толькі беларускіх актывістаў. Не толькі праваслаўных. Беларусы-каталікі для іх былі не меншыя ворагі.

3. НН няхай апублікуе, што вырабляла АК у Падляшшы. Гэта былі злачынствы супраць чалавечнасці. НН магла б звярнуцца да падляшскіх беларусаў і пачуць ад іх, як цяперашнія польскія ставяцца да злачынстваў АК.

4. Так, сучасная ўлада ў Беларусі СУБ’ЕКТЫЎНА ацэньвае дзеянні АК з прасавецкіх пазіцый, аднак АБ’ЕКТЫЎНА атрымліваецца, што яна дзейнічае з пазіцый беларускіх. Ушаноўваць памяць, тых хто хацеў далучыць беларускія землі да Польшчы? Тых, хто забіваў беларусаў толькі за тое, што яны беларусы і не хацелі Польшчы на сваёй радзіме?

5. Калі б у нас была сапраўды беларуская ўлада, яна павінна была б прад’явіць Польшчы рахунак за канцэнтрацыйныя лагеры 1919—1921 гг., у якіх голадам і тыфусам нішчылі беларускіх настаўнікаў, за Картуз-Бярозу, за злачынствы АК.

6. Нельга рабіць так, як робяць некаторыя нашыя «інтэлектуалісьці», якія ў інтэрв’ю польскім журналістам лаюць Маскву, Расію, бальшавікоў і забываюць пра злачынствы Варшавы і лонданскага эміграцыйнага ўраду Польшчы. У Расіі кажуць: кто старое помянет, тому глаз долой, а кто его забудет — тому два.

Нельга забываць пра злачынствы Мураўёва, Леніна, Свярдлова, Сталіна, але трэба таксама памятаць пра злачынствы Станіслава Шаптыцкага, пра злачынствы эндэцкага і санацыйнага рэжымаў, пра злачынствы АК. Гістарычная памяць не павінна быць селектыўнай.
***

Ведама ж, устаноўка крыжа акаўцам каштавала грошы. І я стапрацэнтова ўпэўнены, што не Вераніка Себасцяновіч задумала і аплаціла ўсю гэтую акцыю.

Мы маем справу з добра разлічанай правакацыяй. Вераніку Себасцяновіч выкарысталі тыя, у каго ёсць грошы і ёсць палітычныя мэты. Яны падставіцца, дзейнічаць адкрыта не маглі. Затое выкарысталі фанатызм Веранікі Себасцяновіч. З разлікам на тое, што Польшча будзе стаяць на вушах: ах, гэтыя беларусы, судзяць бабулю.
Чытаючы адгаворку: «Няўжо я магу сабраць людзей? Мы наогул не ведалі, што людзі прыйдуць. Людзі даведаліся, што будзе малітва, што будзем асвячаць крыж, і папрыходзілі. А пры чым тут я?», я згадаў, як амаль такімі ж словамі апошні пад саветамі слуцкі ксёндз апраўдваў несанкацыяваныя багаслужбы. «Я ў сябе дома, я малюся, — казаў ён. — А што гэтыя людзі прыйшлі? Дык я іх не клікаў».

«Я лічу так: чалавек, які нарадзіўся і памёр, мае права на пасмяротны крыж», — кажа Вераніка Себасцяновіч.

Мудра. Цікава, хто падвучыў яе?

Гэтая акцыя — своеасаблівае выпрабаванне, тэст: удасца пазбегнуць кары тут — будзем працягваць акцыі ў іншых мясцінах, знойдзем яшчэ не адну Вераніку Себасцяновіч. Так разважаюць тыя, хто выкарыстаў бабулю. Гэта даўно, яшчэ падчас падзелаў, апрабаваная палякамі метода.
Улада зрабіла б мудра, калі б вынесла старой папярэджанне ці ўмоўнае пакаранне. Бо гэта таксама пакаранне. Але гэта было б папярэджаннем і тым, хто стаіць за Веранікай Себасцяновіч. Адначасна гэта не дало б ім магчымасці усчынаць галас.

Анатоль Сідарэвіч


**************
Паміж двума арламі
Працяг палемікі

Паштоўка з пастскрыптумам Алесю Пашкевічу-гісторыку.
http://nn.by/?c=ar&i=111371
17.06.2013 |

На сайце «Нашай Нівы», якая навязала дыскусію ў недыскутабельным пытанні, я прачытаў вельмі дзіўнае пытанне кваліфікаванага гісторыка Алеся Пашкевіча: чаму грамадзянка і жыхарка Беларусі Вераніка Себасцяновіч не можа ўсталяваць крыж па сваім былым камандзіру з польскай Арміі Краёвай?

Можа. На могілках. На індывідуальнай магіле. І ніхто ёй гэтага не забароніць. Вераніка ж Себасцяновіч паставіла не надмагільны крыж на могілках, а помнік у выглядзе крыжа, маштабы якога аніяк не надаюцца на ўшанаванне памяці аднаго чалавека. І гэта помнік не камандзіру, а баевікам Арміі Краёвай. А вось на такую акцыю патрэбен (у любой краіне) дазвол уладаў.

Выраб такога вялікага крыжа-помніка, надпісу на ім, яго транспарціроўка, устаноўка — усё гэта каштуе не адзін мільён. Вы, спадар Пашкевіч, верыце, што В. Себасцяновіч сама ажыццявіла ўсю гэтую акцыю ад задумы да здзяйснення? Знайшла матэрыял, майстроў, знайшла перавозчыкаў, заліўшчыкаў бетону і г. д?

Гэта, спадар Пашкевіч, палітычная акцыя цэлай групы аднадумцаў. А што наперад выставілі пажылую жанчыну? Дык гэта прыём такі. Даўно вядомы, апрабаваны.

Другое пытанне якое Вы задалі: «Той камандзір — злачынца? Гэта даведзена фактамі?».

Уявіце сабе, спадар Пашкевіч, такога эсэсаўца, які аніразу не стрэліў, аніразу не выцяў іншага чалавека. І ўсё ж прыналежнасць гэтага чалавека да СС, арганізацыі злачыннай, няславіць яго. Нават такога выдатнага чалавека, як нобелеўскі лаўрэат Гюнтэр Грас. Усе крытыкі і біёграфы лічаць цяпер патрэбным напісаць у тэксце пра пісьменніка прыблізна такі сказ: «Служыў у СС».

Вы ж, мусіць, ведаеце, спадар Алесь, якія зверствы ўчынялі акаўцы. Чыталі. Чулі. Тое, што арганізацыя не абвешчана злачыннай, нічога не мяняе. Ёсць такое паняцце — злачынствы супраць чалавечнасці. Яны не прабачаюцца. І не маюць тэрміну даўнасці. АК, без сумнення, такія злачынствы ўчыняла.

Наступнае пытанне: «Ці… мы будзем мясцовым палякам усё забараняць…?" Усё забараняць, як забаранялі палякі беларусам у 1921—1939 гг., мы не будзем. А вось ставіць помнікі беларусазабойцам і ворагам беларускай дзяржаўнасці на плошчах, у парках і скверах, у палях і ў гаях мы не дазволім. Як палякі не дазволяць ставіць помнікі паляказабойцам і ворагам польскай дзяржаўнасці.

Палякі ў нас — меншасць. Меншасць павінна быць лаяльнаю ў дачыненні да тае дзяржавы, у якой жыве. І не правакаваць той народ, сярод якога жыве. Акцыя, пра якую мы вядзем гаворку, была правакацыяй. У Вас ёсць на гэты конт сумненні?

Наконт «хто падвучыў?». Вы спрабуеце звесці маё выказванне да абсурду. Я ж упэўнены, што словы пра тое, што кожны, хто жыў і памёр, мае права на крыж, Вераніцы Себасцяновіч падказаныя. Але ў дадзеным выпадку сэнтэнцыя «не пляшет». Бо гаворка, паўтараю, не аб сціплым крыжы на індывідуальнай магіле на могілках.

Наконт беларускага рахунку да Польшчы.

Польшча цягам двух дзесяцігоддзяў вяла ў нашай краіне рабаўнічую палітыку. Апроч таго, можна падлічыць, колькі гімназій і школ зачынілі польскія ўлады, колькі дэкларацыяў аб адчыненні беларускіх школ кінулі ў сметнік, колькі нашых пісьменнікаў і культурнікаў кінулі за краты… Яшчэ страшнейшае злачынства Польшчы перад Беларуссю — тое, што сваёй палітыкай польскія ўлады пашыралі ў нашай краіне пракамуністычныя настроі, камунізавалі народ.

Усё можна падлічыць, спадар Алесь. Але не сённяшняй уладзе ў Менску займацца падлікамі, бо яна ў дачыненні да беларускай культуры, адукацыі, навукі дзейнічае не менш разбуральна, чым эндэцкі і санацыйны рэжымы.

Наконт таго, як Польшча магла б сплаціць свой доўг. Усведамляю, што патрабаваць рэпарацыі з Польшчы позна. Але нагадваць Польшчы і палякам пра іх віну перад Беларуссю трэба, бадай, штодня. І самім ні на міг не забываць. Як і пра віну Расіі.

І апошняе. Я, мусіць, не выдам Вам таямніцу, спадар Пашкевіч, калі скажу: Беларусь зноў з’яўляецца прадметам імперыялістычных памкненняў нашых усходняга і заходняга суседзяў. З адной толькі папраўкай: неаімперыялістычных. Цяпер не эпоха каланіяльных заваёў. Цяпер замест Lebensraum дзяржавы дбаюць аб Wirtschaftsraum. Навошта захопліваць тэрыторыю, калі краіну можна паставіць у эканамічную, культурную і г. д. залежнасць? У беларускіх газетах апошняга часу я чытаю, што Беларусь трапіла ў поўную залежнасць ад Расіі. Аднак рукі сюды цягнуць і Варшава, і польскі капітал. Ведама, яны не могуць не разлічваць на тутэйшых палякаў. У дадатак, паводле маіх назіранняў, апошнім часам культурніцкае паланафільства некаторых нашых суродзічаў няўзнак перарасло ў палітычнае. Навязаная «Нашай Нівай» дыскусія вакол недыскутабельнага пытання — ці трэба ставіць помнікі ворагам Беларусі і злачынцам супраць чалавечнасці? — з усёй відавочнасцю паказвае гэта. Прычына ж гэтай з’явы на паверхні: прамаскоўская палітыка ўладаў.

Дыскусія і наша ява, на жаль, паказваюць: як і сто гадоў таму, беларусы, так і не стаўшы нацыяй, так і не навучыўшыся жыць самастойна, жыць сваім розумам, кідаюцца паміж двума арламі — двухгаловым і аднагаловым.

А пастскрыптум мой такі.

Шчучын, дзе тутэйшыя палякі паставілі помнік забойцам, недалёка ад Васілішак.

70 гадоў таму — 13 чэрвеня 1943 года — у мястэчку Васілішкі Лідскай акругі баевікамі Арміі Краёвай, быў забіты заходнебеларускі дзеяч Юльян Саковіч, 14 чэрвеня — у тым самым мястэчку — Леанід Маракоў, брат паэта Валерыя Маракова і дзядзька гісторыка Леаніда Маракова. 14 чэрвеня тамсама быў забіты беларускі актывіст Уладзімір Ваўчок. «Наша Ніва» пра ахвяраў польскага тэрору ў 70-ю гадавіну іх гібелі нават не згадала. Затое пачала дыскусію, ці трэба ставіць ў Беларусі помнікі польскім забойцам беларусаў.

Анатоль Сідарэвіч
**************
Sidarewicz atakuje Polaków
16.06.2013
MP
http://polacygrodzienszczyzny.blogspot.fr/2013/06/sidarewicz-atakuje-polakow.html

На веб-сайте «Нашей Нивы» опубликована статья, которая  доказывает, что атаковать поляков и их историческую память  могут не только чиновники и прокуроры. Нападают на нас также и некоторые представители оппозиции.

Дело об обвинении капитана Вероники Себастьянович за установку  поминального креста в честь  памяти Анатолия Радивоника, о котором пристально следим и пишем по мере развития ситуации,  стало также предметом заинтересованности белорусских независимых СМИ и блогеров. Вчера на веб-сайте «Наша Нива» была опубликована статья  оппозиционного историка Анатолия Сидаревича под названием «Веронику Себастьянович использовали, или провокация с расчетом».

Анатолий Сидаревич – белорусский оппозиционер, один из основателей социал-демократической партии «Грамада», часто публикуется в оппозиционных журналах.

Фальсификация истории.
В своей статье Сидоревич попрал АК и память о ней,  не брезгая словами «злодейства» «преступления Варшавы». Использовал весь набор мифов присущий белорусским националистам. Автор удивлен, что АК сражалась за границы Польши от 1921 года. Что в том удивительного?  Эти границы были уничтожены вследствие вооруженной агрессии Германии и Советского Союза против Польши в Сентябре 1939 года. Поляки сражались тогда с советской агрессией во имя своей свободы. Во время 2-й мировой войны в Гродно, Лиде и Щучине поляки составляли большую часть населения и в своем праве на свободу стремились быть частью польского государства. Оценивать это как борьбу с Беларусью или белорусами – бессмысленно, так как белорусское государства до 1991 года вовсе не существовало. Единственная белорусская  республикой в период 1921-1991 была БССР.
Неужели Сидоревич считает сталинскую советскую республику национальным белорусским государством? Потому что именно с ней и целой советской системой сражалась Армия Крайова.

До 40-х годов XX в.  на землях нынешней гродненской области проживали, в основном, поляки, а граница 1921г. была признана всеми государствами мира, в том числе СССР и БССР (вплоть до предательства 17 сентября 1939г.). Лишь с иронией можно воспринимать обиды и претензии о том, что поляки Гродненщины остались верны идеям своего государства а не мечтам белорусских националистов, которые воплотились лишь в 1991г. Такие возмущения, такие обвинения  это лишь презентизм – перенос в прошлое, в историю нынешних реалий. В 40-х годах реальность была совсем другой и не имеет смысла судить о ней с современной политической точки зрения. Такие оценки можно назвать пропагандой а не историей, а ведь Сидаревич по профессии историк.

Борьба АК была так же борьбой за личную свободу жителей Гродненщины, свободу от тоталитаризма. Нравится это Сидаревичу или нет, но Армия Крайова была на Гродненщине единственной организованной военной силой, которая сражалась с двумя убивающими тоталитарными режимами – немецким и советским. Именно по этому в АК вступали даже православные белорусы. АК сражалась за такую свободу, которой не могли себе представить белорусские националисты служащие Гитлеру, такому же убийце, как и Сталин. Сидаревич возмущен, что АК во время войны уничтожала «белорусских активистов». О каких активистах идет речь? Тех, кто сотрудничал со Сталиным, или тех, кто сотрудничал с Гитлером? О том, кого он все же имел в виду, узнаем из его очередного артикула в живом журнале, где как пример «польского террора» автор указывает на ликвидацию в Лиде в 1943г. Юлиана Сакевича – немецкого коллаборанта, бывшего начальника оккупационной полиции в Минске. Г-н Сидаревич, пришло время подумать и «разобраться» с «белорусским активизмом» основанным на сотрудничестве с немцами, потому что именно немцы (как и советы) творили здесь настоящие «преступления против человечности», а не Армия Крайова. Следует добавить, что в этой статье Сидаревич так же сравнивает АК с  немецким SS.

Концлагерях?
Далее Сидаревич пишет о «польских концлагерях 1919-1921г. в которых (по его мнению) от голода и тифа уничтожались белорусы. Эта формулировка похожа на те, которые используют российские империалисты и историки «советской славы». На самом деле, в польских лагерях для военнопленных умерло много заключенных из Красной Армии. Но это не было результатом преднамеренной польской политики. Во время войны 1919-1921 умирали от голода и болезней не только советские заключенные, но и граждане Польши и польские солдаты. Это была ужасающая и кровопролитная война, которая к тому же наступила сразу после 1-й Мировой. Повсеместные голод и болезни были эффектом военной разрухи и краха экономики, а не преднамеренных действий польских властей.

Сидаревич пишет так же о тюрьме в Березе Картуской. Полагаю, автор забывает, что «белорусские активисты» заключенные там, в основном, были членами Коммунистической партии Западной Беларуси. Считает ли Сидаревич тех коммунистов представителями белорусских интересов?

Наконец, Сидаревич обвиняет АК в «преступлении против человечности» на Полесье. Речь, вероятнее всего, идет о убийстве 80 православных крестьян Польским Национальным Военным союзом в 1946г. Только трудно понять, как этот случай действий другой организации на другой территории может повлиять на оценку деятельности АК на Гродненщине и отдельно лейтенанта Радивоника?

С позиций белорусских

Заканчивая историческую часть, Сидаревич подчеркивает, что репрессивные действия против г-жи Себастьянович – это «объективные действия с белорусской позиции». Далее следует теория заговора. По его словам, получается, что установка креста не является инициативой Мечеслава Яцкевича и капитана Себастьянович, а лишь «хорошо спланированная провокация» тех, у «кого есть деньги» и кто «не может действовать открыто». В конце Сидаревич призвал наказать капитана Веронику Себастьянович так, чтобы быть в «назидание другим». Очевидно – белорусские националисты могут быть против правительства, если только оно не бьется с поляками, тогда всегда найдется для него хорошее слово.

Сидаревич старый шовинист. Я помню его многочисленные статьи в 1990 г. в газете «Лiтература i мастацтва», лидирующем тогда печатном издании белорусского народного возрождения. В тех статьях он критиковал созданный тогда Союз Поляков, утверждая, конечно, что в Беларуси поляков вовсе нет. Был противником открытия польских школ. Фальсифицировал историю, как и сейчас. Сегодня взывает о наказании пожилого ветерана АК за возведение креста в честь памяти бывшего лидера. Полгода назад здесь, в блоге, было написано о подозрениях в том, что деятели «Консервативно-Христианской партии - БНФ» З. Позняка уничтожили крест, установленный в Куропатах в честь памяти польских офицеров. К сожалению, в среде так называемых  независимых, национальных и оппозиционных белорусских сообществ достаточно враждебно настроенных к полякам шовинистов. Вероятно, что они в меньшинстве, однако, мы поляки, не чувствуем солидарность тех  белорусских активистов, которые не являются шовинистами.

В дискуссию с Сидаревичем вступил другой историк – Алесь Пашкевич, который не соглашается с осуждением Вероники Себастьянович и критикует Сидаревича за его статью. Однако, Пашкевич в полном согласии со взглядами на историю, которые выразил Сидаревич, но говорит о бессмысленности выпадов в сторону поляков. Так как сегодня именно Польша дает деньги на стипендии Калиновского и Белсат. Настало время, чтобы белорусские деятели поняли, что здешние поляки могут гордиться своей нацией и иметь свои взгляды на историю!
**************
Варварство приверженцев Позняка?
http://polacygrodzienszczyzny.blogspot.fr/2012/11/barbarzynstwo-zwolennikow-pazniaka.html

29 октября в Куропатах, под Минском, в месте где похоронены жертвы Сталинского режима, был установлен памятный знак в честь офицеров Польской Армии, которые были схвачены Красной Армией во время войны в 1939 г. и впоследствии расстреляны в 1940 г. Уже на второй день памятного знака не было.

Памятный знак установил историк, исследователь сталинских времен Игорь Кузнецов из Белорусского Государственного Университета в Минске. Так же он является руководителем минского отделения, объединения «Мемориал» - данное объединение рассказывает правду о преступлениях коммунистического режима. Памятный знак должен был предшествовать специальному памятнику – для которого был сделан соответствующий фундамент. Знак был освящен священником, чему сопутствовала молитва 50 верующих – молитва на польском языке. Но уже на следующий день оказалось, что кто-то украл памятный знак, а так же все свечи и цветы, что лично подтвердил сам Кузнецов. До этого в Куропатах такого варварства еще не наблюдалось, поэтому данный случай вызвал оживленную дискуссию в негосударвственных медиа. В начале в данном проишествии были обвинены работники государственных служб, что повторили некоторые польские порталы. Но из дальнейших дискуссий которые наступили в последующие несколько дней, можно утверждать, что пропажа памятного знака в честь польских офицеров, дело рук кого- то иного.

Знак памяти который был установлен людьми доброй воли, встретился с фанатичным сопротивлением тех, которым этой доброй воли не хватает. 4 ноября в Куропатах, деятели «Консервативно-Христианской партии – БНФ» зачитали послание своего лидера Зенона Позняка (прибывающего на эмиграции в Варшаве). Позняк в своем письме критиковал Кузнецова, а памятный знак поставленный в честь польских офицеров, он посчитал за «провокацию». В добавок националисты обрушились с сильной критикой на Кузнецова. Один из лидеров КХП-БНФ, Валерий Буйвол, заявил, что Кузнецов является персоной нон грата в Куропатах. Это еще более усилило дискуссию, среди различных сообществ, которые занимаются поиском правды о жертвах коммунистического режима. Было много мнений, что пропажа памятного знака – дело рук приверженцев Позняка, которые к слову, не переставали критиковать инициативу об установлении памятного знака в честь польских офицеров.

Обычно мы занимаемся делами нашей гродненской земли, но тяжело было не написать, о тех, кто оскверняет нашу польскую историю и память наших погибших земляков. А нужно писать о таких случаях, что бы люди знали, что польская история мешает не только некоторым людям во власти. Но к сожалению среди тех людей которые много говорят о свободе, также не мало шовинистов, которые не хотят соглашаться с тем, что на территории Беларуси проживают поляки.

Мы знаем Зянонa Позняка. Мы знаем его националистические взгляды. Он никогда не смог признаться в том, что на территории Беларуси проживают поляки, а не «тутэйшыя». Теперь он заявляет, что память о польских офицерах, это память „пра чужынцаў” – как видим он остается шовинистом даже в отношении умерших. Другое дело, что среди тех «бедных, простых людей»,  как говорит Позняк об убитых и похороненных в Куропатах гражданах БССР, лежат также и поляки!  Поляки из Минска, Бобруйска, Борисова, поляки из Дзержинского Польского Национального Района, образованного в 1932 г. и ликвидированного в 1938 г. Такие поляки как прадед моей знакомой из Минска, за которым приехал черный автомобиль в 1937, и которого больше никто, ни когда не видел. В довоенном БССР, поляки составляли 2% граждан. Наиболее суровые репрессии НКВД проводила под лозунгом "Польской Oперации" - название подсказывает, кто стал первой жертвой. В 1937-1938 гг. советская власть уничтожила 111 тысяч своих граждан - поляков по национальности из разных республик, следующие  100 тысяч  были депортированы в Сибирь или Казахстан - толька за то, что были поляками! Одним  из первых историков ,пишущих о злодеяниах Сталина, был  Николай Иванов из Бреста, который  в 1991 г. определил поляков в довоенном СССР  как «первую нацию понесшую наказание». Поэтому польские офицеры, которые  лежат в Куропатах, это не единственные похороненные там поляки. И только такие шовинисты как Позняк, не могут признать это и согласиться.

Нет однозначных доказательств того, что именно деятели партии Позняка украли памятную таблицу, но видна логическая цепочка между этим проишествием и официальными декларациями большой неприязни к памятному знаку, и убеждение в том, что одна партия, а точнее один ее лидер, может самовольно указывать, кто может приходить в Куропаты, а кто не может. И даже если данное преступление не совершили сторонники Позняка, то можно утверждать, что это сделал тот, кто наслушался его фанатичных речей. Нужно, что бы мы – поляки на Беларуси, помнили это. Но мы так же знаем, что такие шовинисты в Беларуси в меньшинстве.
****Імя:: ак Горад:: Гродно
09.11.2012 01:39
http://www.svaboda.org/content/article/24765258.html

Шаноўны, Зянон Станіслававіч!

"Польскія афіцэры былі расстраляныя расейцамі ў выніку расейска-польскай вайны 1939 году. Беларусь з Польшчай не ваявала. Заходняя Беларусь пры дапамозе расейцаў была акупавана Польшчай, а ўсходняя — Масквой. Між сабой Расея (СССР) з Польшчай і ваявалі. І калі вы, гаспада, раскайваецеся ў забойстве польскіх афіцэраў, то пастаўце свой помнік пакаяньня ў Маскве перад Крамлём, і ня лезьце ў Курапаты."
http://www.svaboda.org/content/article/24764717.html

Jak Pan na pewno wie, słowa te w Polsce odebrane mogą być tylko jako obelgi pod adresem zamordowanych i pod adresem wszystkich Polaków.
Prosiłbym o skomentowanie.. wytłumaczenie .. a może odwołanie ?

Z poważaniem,
ak
Адказаць
Імя:: Пазьняк
09.11.2012 19:06
Гэтыя мае словы ня могуць быць так успрынятыя. Там усё сказана дакладна.

**************
Kampania wyborcza także po polsku!
http://polacygrodzienszczyzny.blogspot.fr/2012/09/kampania-wyborcza-takze-po-polsku_14.html

Na ulicach Grodna i Skidla pojawiły się plakaty wyborcze jednego z kandydatów – z napisami w języku polskim i z Białym Orłem. To ważny gest. Aby był początkiem przebudzenia Polaków Grodzieńszczyzny!

На улицах Гродно и Скиделя, появились изберательные плакаты одного из кандидатов, с польскими надписями и Белым Орлом. Это важный знак, который может быть началом пробуждения Поляков Гродненщины.
(Александр Стрельцов-Карвацкий <-> Францішак (Франак) Вячорка )
Na początku chciałbym zaznaczyć, że nie jest celem tego artykułu propaganda partyjna ani wzywanie do głosowania na takiego czy drugiego kandydata w wyborach do Izby Reprezentantów. Nie namawiamy do głosowania na nikogo. Celem naszego blogu jest odkrywanie i upowszechnianie Polskości na Ziemi Grodzieńskiej a nie popieranie takiej czy drugiej organizacji politycznej. Ale gdy pojawia się fakt publicznego używania języka polskiego w kampanii wyborczej to to właśnie dotyczy tych najważniejszych dla nas spraw społecznych i kulturowych o których chcemy pisać.

Od kilku dni mieszkańcy Grodna mogą oglądać w swoim mieście plakaty wyborcze kandydata Aleksandra Stralcou-Karwackiego. To co w nich szczególne to fakt, że obok napisów w języku białoruskim są na nich także napisy w języku polskim. A obok białoruskiej Pahonii dumnie prezentuje się na plakatach także polski Orzeł Biały! Nie znam pana Stralcou-Karwackiego, nie znam też jego szczegółowego programu wyborczego, oprócz tego co napisał na plakatach – a napisał o szacunku dla tradycji ziemi grodzieńskiej, także dla jej polskiej tradycji. Jednak samo to, że kandydat reprezentujący partię Białoruski Narodowy Front postanowił zwrócić się do grodzieńskich Polaków w ich ojczystym, narodowym języku zasługuje na wielką pochwałę. Pan Stralcou-Karwacki oddał w ten sposób szacunek należny polskim mieszkańcom tej ziemi i potraktował nas jako jej pełnoprawnych współgospodarzy – tak jak na to zasługujemy. Oddał też językowi polskiemu odpowiednie miejsce w przestrzeni publicznej Grodna – miasta gdzie 20% procent mieszkańców deklaruje polską tożsamość narodową. Trzeba o tym pisać, bo wszyscy wiemy, że język i kultura polska są w Grodnie dziwnie ukrywane.

Doceniając i pochwalając działanie Stralcou-Karwackiego nawołujemy do tego aby i inni kandydaci w tych wyborach, partyjni i niezależni, poszli w jego ślady. Aby wszyscy kandydaci uwzględniali istnienie ludności polskiej na Grodzieńszczyźnie. W ten sposób szanując polską ludność, będą mogli nawiązać z nią lepszy dialog. A bez względu na to co będziemy sądzić o wyborach i ich wyniku, każda kampania wyborcza jest okazją do prowadzenia dialogu z obywatelami – obywatelami różnych narodowości. Takie działania jak to co zrobił opisywany kandydat BNF mogą otworzyć nowy, lepszy etap współżycia Polaków i Białorusinów na Grodzieńszczyźnie. Byle tylko znaleźli się chętni po białoruskiej stronie. Niestety po białoruskiej stronie są ciągle niektórzy tacy, którzy tutejszych Polaków nie szanują.

Trzeba pamiętać że jeszcze w latach 1991-1994 działacze partii BNF tutaj na Grodzieńszczyźnie zajmowali często pozycje szowinistyczne i Polakom nieprzyjazne. Ale i dzisiaj plakaty Stralcou-Karwackiego z polskimi napisami obok białoruskich wywołały krytykę części dawnego środowiska białoruskich nacjonalistów. Jak się okazuje i dzisiaj istnieją tacy którzy nie dopuszczają do siebie, że na Białorusi żyją prawdziwi Polacy i że mają oni swoje narodowe i obywatelskie prawa. W internetowej dyskusji, jaka rozpoczęła się na stronie Stralcou-Karwackiego na Facebook, można było przeczytać wiele antypolskich sformułowań (na przykład że „nie ma Polaków na Białorusi, są tylko Tutejsi”). Niektórzy oskarżali Stralcou-Karwackiego o zdradę Białorusi. Moją szczególną uwagę zwróciły ataki Franaka Viaczorki – znanego działacza młodzieżowego przebywającego obecnie na emigracji w Polsce. Viaczorka mocno atakował Stralcou-Karwackiego za użycie języka polskiego, nazywał go „renegatem”. W dyskusji jaka się wywiązała Viaczorka kwestionował nawet istnienie polskiej mniejszości narodowej na Białorusi! To wymaga już komentarza bo syn dawnego wodza BNF - Vincuka Viaczorki wykazuje aż za dużo cynizmu.

Franak Viaczorka od lat żyje na koszt Polski. Od lat zatrudniony jest w sponsorowanej przez polski rząd Telewizji Belsat gdzie pobiera zapłatę w takiej wysokości o jakiej mieszkańcy Białorusi mogą tylko marzyć. Władze polskie opłacają mu naukę na uniwersytecie. Ostatnio młody Viaczorka otrzymał od Polskiego Instytutu Sztuki Filmowej 2 miliony dolarów na film „Miron” – który promuje jego własną osobę! Viaczorka jeździ na polski koszt po całym świecie. Wszędzie przedstawia się jako bojownik o demokrację. Jak widać chodzi mu tylko o „demokrację” dla wybranych, bo nie dla Polaków na Białorusi. Ciekawe, czy obywatele Rzeczpospolitej, którzy płacą podatki na to aby on mógł wygodnie żyć, znają stosunek Franaka Viaczorki do polskiej mniejszości narodowej na Białorusi? Może czas by obywatele Rzeczpospolitej a szczególnie polskie władze zastanowiły się czy warto wspierać antypolskich szowinistów. Ile zakłamania i cynizmu jest w tym młodym człowieku, który tam nad Wisłą udaje przyjaciela Polski a tutaj wykazuje całkowity brak tolerancji dla praw i dążeń miejscowej ludności polskiej?

Wracając do głównego tematu. Z całej tej sytuacji wynika dla nas jedna ważna nauka. Pochodzący z Mińska kandydat partii BNF miał odwagę prowadzić kampanię wyborczą w języku polskim i wieszać wyborcze plakaty z Orłem Białym na ulicach Grodna i Skidla. Mamy nadzieję, że odzwierciedla to obecne stanowisko tej partii wobec polskiej ludności. Ale przy tym, czy nie jest to wstyd dla nas – polskich mieszkańców Grodna i innych miast Grodzieńszczyzny, że my sami nie wychodzimy z takimi inicjatywami? Czy nie jest wstydem, że tak mało publicznie rozmawiamy po polsku albo że wielu z nas w ogóle słabo mówi w swoim narodowym języku? Tak to jest wstyd. Nastał już czas aby Polacy na Białorusi zaczęli głośno wyrażać swój język i jasno pokazywać swoją tożsamość narodową, tam gdzie żyją.
                                                                                                                                                 
                                                                                                                                 Grodzieński
**************